Уходящая Мордовия: зарисовки по истории и ономастике эрзянских сел Нижегородского присурья.

Аннотация: В краткой форме рассматриваются аспекты истории и ономастики некоторых эрзянских сел Пильнинского района Нижегородской области.

Ключевые слова: Мордва Нижегородского Присурья, топонимика и  ономастика Нижегородской области.

Annotation: In summary form this research deals with aspects of history and onomastics of some Erzya villages in Pilninskoe district of Nizhny Novgorod Region.

Keywords: Mordovians of Nizhny Novgorod Prisurye, toponymy and  onomastics Nizhny Novgorod regions.

Южная часть Нижегородской области в плане населения – уникальный регион Центральной России. Потомки марийцев, мордвы, чувашей, татар, русских переселенцев слились здесь в единый народ, вобрав в себя все лучшее из культур и традиций своих предков. Только топонимика и компактные группы национальных селений напоминают о былой этнической пестроте этого края. Об одном таком этническом «островке» пойдет речь в этой статье. В нижегородском краеведении абсолютно неизученными остаются мордовские эрзянские села Присурья. Между тем, материал, полученный при исследовании истории, этнографии, диалекта этих селений, несомненно, мог бы способствовать лучшему пониманию, как истории Нижегородской области, так и древней истории мордовских народов, их обычаев, традиций, их миграций по территории Среднего Поволжья.

Речь пойдет о мордовских селах Наваты и Бокшандино, и селе Озерки, которое в документах XVII века отмечено как мордовское. Впоследствии Озерки были заселены русскими крестьянами, вследствие чего его коренные жители обрусели. Эти села, административно относящиеся к Пильнинскому району Нижегородской области, расположены рядом друг с другом и исторически развивались в едином культурно-экономическом пространстве, что оправдывает их совместное изучение. Следует отметить, что сами жители этих сел хорошо помнят взаимосвязанность истории своих селений, о чем говорят местные легенды об основании  сел, схожие по сюжету, и разнящиеся только в деталях.

Наватская легенда гласит, что когда-то много лет назад, в поисках лучшей жизни, пришли к  реке Суре три брата мордвина. Старший из них, – Бокшай (Бокшандя) поселился там, где речка Медянка впадает в Суру. Здесь образовалось село  названное в его честь Бокшантянь. Другой брат, – Озей, поселился на берегу ручья, стекавшего с местных вершин. Село, возникшее здесь, назвали Озерки. Третий брат, – Нават,  сначала облюбовал место рядом с Сурой, но во время весеннего паводка Сура заливала дома жителей поймы. Через пару лет Нават перебрался в более удобное  место, к озеру – старице Суры, названному в его честь. Так вспоминают предание в Наватах, и Бокшандинская легенда не отличается от Наватской. А в Озерках рассказывается несколько иначе – когда-то двое братьев мордвинов Нават и Озер поселились в этих краях. Нават женился на мордовке – отсюда мордовское село Наваты. Озёр женился на русской – отсюда русское село Озёрки.

Эти легенды как нельзя лучше характеризуют этногенетические процессы, протекавшие в Нижнем Присурье, в XVI-XVII вв. Возьмем, к примеру, имя старшего брата Бокшая. Здесь может быть скрыт этноним мокша. Замена начальных гласных могла произойти вследствие фонетического перехода свойственного этим звукам (напр. мусульманин—бусурманин, Махмет-Бахмет и др.). Известно, что эрзянские говоры Присурья отражают языковые особенности древних диалектов мордовского языка. В них очень много неэрзянских языковых явлений, и отмечены особенности,  свидетельствующие о существовании в прошлом здесь мокшанского населения, и отсутствии эрзянского (XV-XVI вв.). С приходом в Присурье эрзян началось смешение двух мордовских языков. Дело в том, что в XVII веке, в результате христианизации и русификации усилился отток эрзян из Арзамасского и Алатырского уездов вниз по Суре. Мокша, проживавшая на берегах Нижней Суры оказалась оттесненной, отдельные группы уходили за Суру, а большая часть слилась с эрзянами, ассимилировалась, оставив заметный след в фонетике, лексике и грамматике местных говоров [1, c. 366].  Современный говор эрзян Присурья имеет отличия от эрзянских говоров Припьянья, и хранит ряд чисто мокшанских фонем (напр. пине – «собака», нармо – «птица»). Вдобавок, обладает характерным «мокшанским» акцентом. 

Исход эрзян из Алатыря и Арзамаса совпал с массовым проникновением в Присурье русских крестьян из центральных уездов. Здесь они смешивались, создавали совместные селения, вероятно, отсюда и озерский вариант легенды. Любопытно, что воспоминания о древних миграциях сохранились в местных преданиях. В Бокшандине краевед Б. Курков фиксировал рассказы старожилов, говоривших потомкам: «Мы сурская мордва. Наши предки спустились по Суре из Атяшева» [2]. Они же утверждали, что: «прежде мы говорили по-другому, не так как сейчас» [2]. 

Что касается микротопонимии, то, она демонстрирует это смешение мордовского и русского. Демонстрирует трансформацию и переосмысление исконных названий, их приспособление к новым реалиям. Лучше всего это видно на примере Нават. Начнем с названия: древний мордовский топоним уже утратил свой смысл, даже в диалекте местной мордвы. Наваты – село известное по документам с XVII века. Первым  упоминанием является архивная запись от 1620 г., в которой говорится что: « …даны по указу царя Михаила Федоровича мордовским крестьянам Тангаю Енгильдееву и Атяшу Ботаеву со товарищами на владение землями в д. Навада, Навадское тож Алатырского уезда с обязательной уплатой посопного хлеба и других податей» [3].

Здесь деревня названа Навада, а вот в Книге письма и меры писцов Дмитрия Пушечникова да подьячего Афанасия Костяева Алатарского уезду татарским и буртаским и мордовским вотчинам 132, 133, и 134 гг. (1623-1626 гг.), название деревни пишется уже через т. Писцы упоминают Наваты как: «…деревня Новат, Новацкая тож, на озере на Новате, Новацкого беляка…» [4, c. 142]. При этом  относят деревню в разряд «Мордвы Верхопьянской» [4, c. 125]. Здесь же, при описании Низсурского стана, упоминаются такие топонимы как Новацкие Становые вершины [4, c. 137] и Новацкий беляк [4, c. 142]. При этом постоянно делается отсылка к приправочным книгам Гневаша Норова со товарищи 122 году (1613-1614 гг.), из чего можно заключить, что Наваты как селение фиксировались уже Гневашем Норовым в 1613-14 гг. 

 Из этих записей видно, что деревня Новат была центром одноименного беляка. Надо сказать, что в этот период административное деление русских земель Среднего Поволжья еще включало в себя такой реликт, оставшийся от средневековых тюркских государств, как беляки.Упоминание писцами в числе других Новацкого беляка ведет нас на скользкий путь догадок и предположений. Что это такое, с какого, и по какое время  существовало? Был этот беляк всегда Новацким, или назывался в другое время по-другому? Является ли это указанием на существование на этой территории какого-то административного образования до прихода Руси?

В Средние века земли Запьянья и Нижнего Присурья были ареной важных исторических событий. В XIV веке здесь развернулись жаркие боевые действия, включившие в себя и битву на Пьяне, и последующие события, приведшие к неучастию нижегородцев в Куликовской битве и подробно описанные в исторической литературе [5, c. 274].  Начались они с того, что в 1367 году ордынский князь Булат-Темир, перед этим захвативший «Великия Болгары» и «весь Волжский путь» [5, c. 269], пошел набегом на Нижний Новгород [5, c. 272]. В ответной контратаке, Нижегородский князь Дмитрий Константинович прогнал Булат-Темира, вышел к Суре, и даже захватил некоторые земли в правобережье Суры. После ряда успешных боевых действий, его новый титул звучал как: «Князь великий Новогородский Нижнева Нова города и суздальской и городецкой и курмышской и сарской и болгарской и большецкой и подолской и всея понизовские земли заволскии юрту и севернова государь князь Дмитрей Константинович» [6]. Он стал повелителем всех перечисленных княжеств, и из них невозможно идентифицировать только Большецкое. Но, согласно одного из  вариантов легенды об образовании села Наваты у мордвина Навата была фамилия Бокшандин. Эта фамилия имеет в своей основе эрзянское покш (ан) – «большой», и можно допустить, что летописное Большецкое княжество было предшественником Наватского беляка.

При этом и термин беляк в определенный период был эквивалентен удельному княжению. Гераклитов по этому поводу приводил такие мнения: Смирнов И.Н. считал, что беляками называли отдельные владения мурз-татар, утратившие свое значение к XVII веку, и превратившиеся в административно-хозяйственные участки. Черменский был убежден, что так назывались крупные  земельные владения татарских князей, а А. Любимов представлял беляк административной единицей татарских государств [7, c. 64-65]. Современный исследователь Д. Исхаков сравнивает беляки с «бейликами» Крымского ханства, бывшими, по сути своей, княжениями. Он полагает, что к XVII веку система беляков-бейликов трансформировалась, и больше напоминала удельные вотчины князей, а позже уже приобрела черты  поместного владения [8, c. 195-196]. 

Исходя из этого, вполне можно допустить наличие в Наватах древнего центра удельного татарского или мордовского княжения, при этом, можно думать, границы этого княжения остались практически неизменными и в составе Русского государства. Менялось только название, превратившись из Новацкого беляка в Языковскую волость, существовавшую в XVIII-XIX вв. Эту тенденцию переноса границ древних владений в административную систему Российской империи отмечал в своих исследованиях  Я. Водарский [9, c. 145].

 В своей Писцовой книге Пушечников и Костяев деревню называют Новат. При этом озеро, при котором она стоит, пишут и как Нават, и как Навад. Навада (Навадская тож) называют деревню Бобрищев-Пушкин и Иван Шарапов. Видимо, в то время, когда не существовало строгих правил написания топонимов, этому не придавали значения, и название писали и так и так. Соседняя мордва, кстати, до сих пор зовет жителей Нават – «Навадунь», а сами себя они называют «Навадвелень». Что  может значить нават? Известно, что языческая мордва давала имена новорожденным, приурочивая их либо к каким-то явлениям природы, либо к событиям общественной жизни. Слово нават созвучно эрзянскому слову нуема – «жатва», ставшему основой  дохристианского эрзянского имени Нуят, т.е. «рожденный в жатву». Судя по приписке «Наватская тож» деревня могла когда-то принадлежать мифическому Нуяту. Хотя, скорее всего, слово нават образовано из мордовского навамс – «всунуть, обмакнуть», в форме наватомо.  Об этом же говорит и Н. Морохин [10, c. 368]. Окунать в жидкость древние жители могли лен, который, как известно, нужно замачивать. Тем более, один из заливов озера Нават до сих пор носит мордовское название Мочкомлей – «Пеньковый ручей». 

В целом микротопонимика окрестностей Нават сохранила мордовские черты. Поле Копшкеили Шкопке (кучки, скирды), урочища Векске и Козинкой, луг Васянь ледьма (Васянин покос), поляна Лопшчем (плоская), лес Пичелашмо (сосновый лес), ручей Чемилей (речушка в осоке), озеро Пичерка (озеро в соснах), луг Маза ледьмине (красивый покос), луг Покшчем (большая осока), колодец Лисьмакаль (колодец в кустах), лес Салюкань вире (сторожил мордвин Салюк) – все это мордовские названия. Рядом с селом есть бор, называемый местными «Калмазырьсалатопка» (заповедное кладбище) – возле него находится древний мордовский могильник. По рассказам местных жителей, в 50-х годах здесь трактором были выпаханы различные древние предметы. Председатель колхоза, увидев это испугался, и приказал срыть могильник бульдозером. Другие названия урочищ уже трансформировались, произносятся на русский лад, хотя по-русски не имеют определенного смысла: канава Боборов, урочища Яковина и Шкуриха, ручей Переузинка, овраг Самоволька, озеро Холодник.

Как изменялись названия можно рассмотреть на таком примере. Небольшое заросшее озеро рядом с Наватами, наватские называют Кольжень (от кольгемс – «вытечь, протечь»), а русские соседи из Озерок – уже Куговерка. То есть из-мордовского кольгемс эрьке – «утекшее озеро» получилось Куговерка. 

В этом плане очень показательны народные названия улиц села Наваты.  Сомовка, Пердуновка, Плутовка, Казанка, Большая улица, и Новая Линия. Отстроившаяся сравнительно недавно, в течении XX столетия улица Новая Линия имеет свой мордовский аналог Од лине. Такие же аналоги имеют Большая улица – Покшулень, и улица Казанка –  русский вариант мордовского Казан—ки, — так называли проходившую здесь дорогу на Казань, вдоль которой построилась улица. А вот с другими названиями не все так просто. Сомовка согласно местной этимологии, названа так потому, что однажды, во время половодья, когда затапливало часть села, во двор одного из хозяев заплыл сом. Несомненно, это легенда, и в основе названия какое-то мордовское слово, может быть сэме – щетка для расчесывания льна, учитывая происхождение  названия села и озера (см. выше). А Плутовка – это, скорее всего, мордовскоепултамс – «сжечь, спалить». В смешанном мордовско-русском житье-бытье последних веков существования села, мордовский смысл микротопонимов забылся, и стал подменяться русским, подобранным из похожего слова. Отсюда и такой курьез как название Пердуновка. Само собой разумеется, что нигде и никогда люди не примут оскорбительного названия для своего жилья. Очевидно, что в этом древнем названии скрыто мордовское прденсь – «созывать, собирать», и эта часть села была местом сбора односельчан, а затем уже оно трансформировалось приобретя русское —овка. 

Следует отметить, что в селениях Нижегородской области, населенных ранее мордвой, встречаются подобные микротопонимы. Например, Пердуниха называется микрорайон в деревне  Кужадон Дальнеконстантиновского района [11]. В Богородском районе, в деревне Пруды есть Пердунский овраг [12, c. 49]. В древних документах встречаются мордовские гидронимы Пердилей, Перда, что подтверждает нашу догадку. Подобные трансформации начались тогда, когда в Волжско-Окско-Сурское междуречье пришла христианизация, а за ней и обучение на русском языке. После этого в селениях региона, древние мордовские названия стали переосмысляться в топонимы звучащие как русские слова, порой даже и скабрезные. То есть прденсь превратилось в  Пердуниха.

В Наватах начало этому процессу было положено в конце XVIII века, когда здесь была построена православная молельня (1785 г.) [13, c. 24]. До этой даты крещение местной мордвы, можно думать, было формальным, о чем говорит легенда, о повешенном в соседнем Языкове, во время Пугачевского бунта священнике [2]. 

Через 100 лет после постройки молельни в селе появилась и церковь. Она была построена в 1896 году, «усилиями прихожан» [13, c. 24]. Наватцы настолько прониклись новой идеологией, что собственными силами возвели в селе церковь, освященную в честь иконы Казанской Божией Матери. Местные эрзяне горячо восприняли Православие, о чем говорят послереволюционные события, когда несколько жителей села были репрессированы за религиозные убеждения. Их имена упомянуты в книге «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия» [14, c. 211-212]. 

 Антропонимика Нават, как и всех других селений Поволжья состоит из двух подсистем. Каждая семья носит официальную фамилию, закрепленную в документах, но в быту употребляет т.н. «уличную» фамилию, порой значительно отличающуюся от официальной. Уличная фамилия, несмотря на свою кажущуюся несерьезность, очень важная номинация, позволяющая сделать далеко идущие выводы о происхождении и родственных связях носителя. Суперанская говорила, что: «Уличное имя — особая категория групповых антропонимов, служащая для обозначения мельчайших социальных ячеек, из которых складывается человеческое общество» [23, c. 141]. 

Официальные фамилии наватских жителей можно разделить на две группы. Первая – это  фамилии,   произошедшие от мордовских слов и языческих имен: Курковы (куркстомс – «покатиться»), Пянзины (Пянзя – мордовское дохристианское имя), Балятины (бала – «холостяк»), Окины (ока – «нить»), Муляевы (Муляй – морд. дохр. имя), Лабутовы (лаподемс – «ляпнуть» мокш.),  Масаковы (масакмс – «отдашь»), Маняковы (манякс – «обмани»), Видинеевы (виде – «правда»), Варжины (варжа – «взгляд»), Сулимовы (сюлмо – «узел»), Автаевы (овто – «медведь»), Атляшкины (Атляш – морд. дохр. имя), Шалеевы (шала – «непутевый»), Чекмаревы (чекамс – «креститься»), Каяновы (каян – «кину»), Сюбаевы (сюва – «мякина»), Торочкины (тородомс – «зардеться»), Тулубаевы (Тулубай – морд. дохр. имя), Ушковы (ошкс – «пойло»), Лещановы (лоштямс – «ударить»), Лушины (лушмо, луштя – «низина, пойма»), Додаевы (татай – «игрушка»), Долговы (олго – «солома»), Дудины (Дудай – дохр. имя) и др. 

Вторая – фамилии, произошедшие от имен, полученных при крещении, и от русских прозвищ: Дунюшкины, Борисовы, Жданкины, Феклистовы, Савельевы, Климкины, Лескины (Алексей –Лесо – Леско), Аверины, Афросьины, Оськины (Иосиф- Осип – Оська), Кандрашкины, Архиповы, Тишкины, Бухаревы, Голячковы, Балдашкины, Гаврюшины, Горбуновы, Горбушкины, Зубрилины, Илюшины, Казаковы, Овчинниковы, Романовы, Рябкины, Чурбаковы и др.

 А вот «уличные» фамилии имеют уже чисто мордовский характер: Клюкке (клёк – «вершина дерева», или мокш. клёк – «лучший, отборный»), Таштыне (старенький), Салям (тихий), Апкай (несогласный), Садек (знаток), Магана (махан – «большой кусок мяса»), Лицара (личара – «божья коровка»), Миянь (бобер), Сезьган (сорока), Ганянь (от ганец — «колокольчик»), Ке(н)зурка (кезерень – «бывалый»), Апу отсюда Апановы (апокшке – «небольшой»), Пегас (морд. дохр. имя от пеке – «живот»), Кутрук (тюркское имя), Рарам (возм. от рахамс – «смеяться»), Лямандровы (возм. от лем – «болячка, короста, парша»), Увакин (кувак – «длинный»), Вергез (волк), Сякрас (возм. от сякурнямс – «умереть»), Шунякинь (шуня – «валежник»), Варакин (ворона), Шкенень (родной), Патюлька (тётушка), Баранлескины (баран Леска – мордвин всегда ставит определение впереди определяемого), Кельмесь (замерз), Гамазюк (возм. от гамозом – «толпой»), Акуш (акшу – «белый»), Муляньмиш (возм. от словосочетания идти продать). 

Вероятно, многие из них получены «по наследству». То есть, если предка звали Верьгиз (волк) за какие-то особенности характера и поведения, то его потомки становятся Вергизань (волчья семья), не обязательно наследуя особенности характера своего предка. Прозвища от зверей Верьгизань, птиц Варакань, Куркань, Сезьганань, от насекомых Чичавань (чичав – блоха) становятся «уличными», и даже официальными фамилиями. И даже те «уличные» фамилии, которые происходят от русских слов и имен, употребляются с добавлением характерного мордовского притяжательного форманта –нь: Картошкань, Боженькань, Митягань, Сорокань, Костюкань,  Василкан, Раманкань. Структурным вариантом образования «уличной» фамилии является также добавление суффикса собирательности –нк: Лесынька, Панька. 

  Многовековое совместное проживание родило удивительное смешение русской и мордовской антропонимики. Так христианские имена переделываются на мордовский лад Дмитрий – Митряс, Михаил – Миша — Мишкей, Петр – Петряй (соответственно супруга – Петряиха), Иван – Вантя, Мария – Машкине. С возрастом, к прозвищу может «прилепиться» термин обозначающий дедушку: Апай-бадя (маленький дедушка), Атля-бадя (из рода Атлянь), Мочалка-бодя. Или бабушку: Илин-баба (из рода Илин), Варжань-баба (из рода Варжань).

 Интересно, что многие жители, носящие одинаковые официальные фамилии не являются родственниками, даже дальними, и, как правило, родственные семьи живут под одной уличной фамилией. Такое явление характерно для системы именований всех сел Нижегородской области и шире Поволжья. 

В Наватах долго помнили и чтили древние мордовские традиции. Именно здесь фольклористом В. Морохиным был описан обряд утопления Ведьавы. Старожилы рассказывают, что в период между весенним севом и сенокосом в селе устраивался «Катуй» (праздник). Это название удивительно похоже на название чувашского народного праздника «Акатуй», приуроченного, правда, к началу пахотных работ. Даже уже и после крещения, в этот день у церкви устраивались пляски, сельчане пили «пуре» (медовый хмельной напиток) и «поза» (брага), и проводили кулачные бои. Христианские праздники также были дополнены местными традициями. Например, через неделю после Рождества в Наватах пекли «орешки» (блюдо из муки), а дети ходили таусить (славить), приговаривая: «О тауси, тауси, дай бабай орешки…». Тауси – название древнего языческого праздника наиболее долго сохранявшегося у Наватской мордвы. Это, скорее всего, искаженное Тувосей чи (свиной день), потому, что в этот день — 19 декабря, кололи свиней, также пекли «орешки» и таусили. 

Теперь Бакшандино. Первое упоминание о деревне встречается в той же Писцовой книге Пушечникова и Костяева [4, c. 141]. Название села происходит от фамилии возможных её владельцев. Действительно, в указанной книге, в числе её жителей называются Синдяк да Отяйко Бокшендины, некая жена Бокшандина и Митюк Бокшандин [4, c. 141]. В этой фамилии видно мордовское покш – «большой», и анда, андытя – «кормилец». Возможно, так называли главу рода, сродни русскому большак. Также здесь может быть видоизмененное эрзянское покштя (дед со стороны отца, дед со стороны матери — бодя) и поселение изначально называлось  Покшантянь. Жители, кстати, называют между собой родную деревню Бокшанда. Но Покш (Бокш) значит «большой», и опять хочется обратить внимание читателя на версию с Большецким княжеством, озвученную выше. В отсутствии письменных источников топонимика служит одним из главных помощников исследователя, и позволяет нам соотнести данную местность с княжеством,  упомянутым в титуле князя Дмитрия Константиновича.

Кстати, Н. Морохин, допускает и тюркское происхождение названия села, справедливо указывая на то, что имя Бакшендя может идти от тюркского «бакшан» — «корень», или «бакча» — «сад» [10, c. 268]. В свете высказанных выше соображений о присутствии в древности, в Присурье мокшан, этой версии исключать нельзя, так как, язык мокши подвергся очень сильному влиянию тюркских наречий Поволжья.  

Бокшандино было самым близким поселком к Суре, и вероятно, именно с Суры приходила в Средние века главная опасность, в виде речных пиратов, в изобилии водившихся тогда на водных магистралях Восточной Европы. Поэтому неслучайно, в домах бокшандинцев всегда были наготове «кшинень оршамот» — железные доспехи, для отражения набегов грабителей [2]. 

 Но, любопытно, что вместе с названием Бокшандино в писцовых книгах приводится второе название деревни – «Медян тож, на реке Медяне» [4, c. 141]. В другом месте она названа «деревня Медянская», и отожествить её с Бокшандино помогают только некоторые подробности описания и опять же упоминание в ней Бокшандиных [4, c. 326]. Из этого мы можем допустить, что первое название деревни дано ей по речке, на которой она стоит – Медяне. 

Гидроним Медяна не редкость в Окско – Волжско – Сурском междуречье. Такое название носит несколько рек, главным образом в восточной, лесостепной части региона. Как правило, название этимологизируется из мордовского мадяма – «лежит», и подается как характеристика – тихая, спокойная река. Нам видится, что происхождение этого названия значительно древнее. Медяна можно соотнести с иранским и арабским meydan – «место в середине», откуда оно было заимствовано в тюркские языки в значении «ровное свободное место». Мы допускаем, что как гидроним этот термин привнесли в регион кочевники скифы и сарматы, называя так небольшие реки на открытых пространствах, а от них его восприняли предки мордвы в виде мадан (мадян). Неслучайно название деревни звучит в мужском роде – Мадян. Названия рек же изменялись по роду названия уже с добавлением –а (Медяна), -ка (Медянка). Вторично, термин «майдан» пришел в регион в XVII веке, занесенный сюда переселенцами из юго-западных областей России, работавшими на производстве поташа. Тогда по всему югу Нижегородского края стали появляться Майданы как места переработки древесной золы. Но нельзя исключать, что некоторые майданы (особенно в восточной части региона) были маданами (медянами) и до начала выработки поташа.

Бокшандино – «родной брат» Нават. Их история связана неразрывно, и видимо, действительно, они были основаны родственниками или выходцами из одного рода. Диалект эрзян Бокшандино и Нават схож и отличается от диалекта жителей двух других мордовских сел Пильнинского района Кисленки и Юморги – эрзян Припьянья.

Судя по фамилиям коренных жителей Бокшандина, образованы они, в основном, от «уличных» прозваний, как русских, так и мордовских: Ломтевы, Суслины (уличн. Сысины), Хозовы, Юрьевы, Кривоноговы, Кулины (уличн. Гусинь), Быковы (уличн. Бакан), Шамьяновы, Старовы, Востряковы (уличн. Бильди), Бреховы (уличн. Сикрут), Баландаевы, Кашкаровы, Губановы, Князевы, Кочкуровы, Веревочкины, Еруслановы, Коротковы, Шкарины, Дружинины, Ганины, Мокеевы, Янгайкины, Прасловы и др. Это говорит о том, что крестьяне Бакшандина были крещены очень поздно, и христианские имена не успели укорениться в их быту. Некоторые фамилии образовывались по созвучию – Бакан стал Быковым, другие по смыслу – Востряковы — Бильди (от биль –«ножик», бильдер – «игра в ножички»), а некоторые просто от мордовского прозвища – Кашкаров, Кочкуров – от кочкар (ручей), или от имени — Баландаевы от дохристианского имени Баландай. 

Современное Бакшандино, по сравнению с Наватами, небольшое село. В Бокшандино три основных улицы, имеющие название Луговая, Лесная, и Колхозная. Понятно, что из этих трех, по крайней мере, одно – улица Колхозная, — имеет сравнительно недавнее происхождение. Тем не менее, она, как и улица Лесная получили в местном обиходе свои мордовские аналоги. Колхозная – Колхозпе (Колхозный конец), Лесная – Вереньпе (Лесной конец). Только улица Луговая называется в народе как будто по-русски Пустыркой. Хотя и здесь может скрываться видоизмененное эрзянское пестерькай – «хвощ».

Наконец Озерки – русское село, бывшее когда-то мордовским. На первый взгляд с названием все очевидно. Село расположено среди множества озер, и этимология, что называется, на поверхности. Однако легенда об основании отсылает нас к мордовским корням. Основателя села звали Озер (Азор), или по-наватски Озей – так гласит легенда. Озей в мордовских языках может соответствовать   нескольким значениям: озяс – «воробей», озянь – «озорной», азомс(мокш.) —  «сказать», и наиболее подходящее здесь озятя – «жрец» или озкс – «моление». Так могло называться место жительства главного жреца, или место моления, что потом трансформировалось в Озерки. Об этом же говорит и наличие рядом языческого капища «Калмазырь салатопка». Наватские и Бокшандинские соседи до сих пор называют жителей Озерок – Озё. Но здесь очень проблематичной выглядит возможность перехода Озкс (озятя) в Озерки. Скорее уж подойдет версия с Азором. Азор – древнемордовский титул вождя, и место жительства вождя вполне может носить название Азор ки, ставшее в русском говоре Озерки. Но что такое –ки?

Тут надо сказать, что топоним Озерки чрезвычайно распространен на Руси. Селения с названием Озерки встречаются от западных границ до Сибири, и от Карелии до Алтая. Вероятно,  поэтому нижегородские топонимисты данное название традиционно отожествляют с русской основой озеро [10, c. 377]. Но в случае Среднего Поволжья может быть и другое толкование.

 В свое время, исследователь М. Полубояров название мокшанского села Озерки, стоящего на древней дороге («Царской сакме») ведущей от Пензы к Симбирску,  разделил на два мордовских слова, азор (повелитель, царь) и ки (дорога), и сделал вывод, что Озерки это Азор ки, «царская дорога» по-мордовски [16, c. 140]. При этом характерно, что и Озерки Арзамасского района, и Озерки Шатковского района, и Озерки Княгининского района, как и Озерки Мордовии, Тамбовской, Пензенской, Саратовской, и Самарской областей расположены на древних сухопутных дорогах пересекавших Поволжье, тем более что возле многих из них озер и в помине не было. Селения рядом с этими средневековыми большими дорогами, по которым передвигались, в том числе и правители («азоры» по-мордовски), древняя мордва могла называть «Азор-ки», что в записях русских чиновников превращалось в «Озерки». 

Наши Озерки вполне могли находиться  рядом с одной из таких дорог использовавшихся в торговых, дипломатических и военных целях. В XVI веке, когда на восточную часть Волжско-Окско-Сурского региона распространялась власть Казанской короны [17, c. 138-142],  здесь проходила дорога, ведущая в метрополию. Именно про неё говорит А. Орлов упоминая Казанскую «сакму» южнее Красной Горки (Сафаджая) [18].  Она следовала с востока на запад, от переправы через Суру, через Наваты (улица «Казан-ки») и Озерки («Азор ки») к месту, где находится святыня «Тараташ» (рядом с селом  Актуково Краснооктябрьского района), где был перекресток трех дорог (трех Азор-ки).  Памятью о них здесь осталась деревня Трехозерье,  которая раньше называлась Трёхозерки.  Место, откуда расходились три «азор-ки» (в Курмыш, в Чембилей и в Наваты), русские чиновники записали как «Трёх-озёр ки».

Впрочем, в писцовых книгах XVII века мордовская деревня называется Заозерье и Заозерская на белом ручью у Большова озера, Новацкого беляка [4, c. 142, 327]. Из этого можно сделать вывод, что название Озерки, как более позднее, принесли сюда русские переселенцы.

Неоспоримо, что изначально Озерки были мордовским селом. Его жители, упомянутые в писцовых книгах, носят исключительно мордовские языческие имена, а деревня числилась в «Верхопьянской мордве» [4, c. 327]. В тексте также содержится отсылка к упоминанию деревни Заозерской в «книгах Гневаша Норова со товарищи» [4, c. 142], что говорит о более раннем её возникновении. Мордва Заозерской и Нават, очевидно была родственной друг другу, что следует из записи «А межа деревни Заозерской з деревнею Навацкую полюбовная» [4, c. 142, 143]. Другие угодья, согласно записям чиновников, использовались ими совместно. Причем это совместное владение сохранялось на протяжении веков. В XIX  веке, в архивах зафиксирована тяжба жителей Озерок и Нават – казенных и удельных крестьян с крестьянами деревни Шумерли. В Курмышском суде, с июня по  декабрь 1833 года, разбирался  спор о береге и рыбных ловлях [19]. Озеркинцы и Наватцы утверждали, что они владели документами на право владения этими угодьями, но документы сгорели. Им не поверили и отдали угодья шумерлинцам. 

Где-то с середины XVIII века Озерки стали заселяться русскими крестьянами. Считается, что мордва из-за этого ушла в Наваты, но, несомненно, какая-то её часть осталась и смешалась  с русскими переселенцами. Согласно местному преданию  русские пришли в Озерки из села Медяна (которое по местным же преданиям сбродное, т.е. заселялось из самых разных мест), и старожилы помнили, что какое-то время в Озерках было как бы два села. Рядом с мордовским Заозерьем существовали русские Озерки [20]. Они смешались, и о мордовском происхождении некоторых местных жителей  говорят только их фамилии: Паксеев (пакся — «поле»), Учаев (учай, учемс – «ждать»), Мадянов (мадян – «лежать»), Кудашев (кудо – «дом»), Кортунов (корто – «говорит»), Аганькин, Сапаров (Сапар – татарское имя Сафар, переиначенное мордвой), Шалеев (шала – «непутевый»), Бадин и Педин (бадя – «дедушка»), Увакин (кувак – «длинный»), Шелдагаев, Поплевичев (Попула – древн. морд. имя) и др. До  сих пор в местном русском говоре используются переиначенные мордовские копер — «укроп», нама — «неужели». Даже кур озерцы подзывают по-мордовски  — тити—тити.

Некоторые русские фамилии и уличные прозвания говорят о том откуда прибыли, или чем занимались  предки того или иного жителя Озерок. Цапин от малоросийского цап – «козел», Батраков от «батрак», Володин – по уличному «Объезчиков», от прадеда – объездчика местных лесов. Самойловы носят уличную фамилию «Москвины», а Федотовы – «Сормосски» (Сормовские), говорящие сами за себя. Усовы помнят, что их предки из степной Усовки. На мордовские корни Киселевых указывает прозвище Бибдеевы, от деда которого звали Бибдей (мордовское языческое имя). Смешение находников из разных мест великой страны породило колоритный местный русский диалект, из-за которого соседи называли жителей Озерок – «Озёрские игурцы» (так здесь произносят название этого овоща).

Микротопонимы Озерок тоже звучат в основном по-русски. Село тянется с востока на запад  в три основные улицы со следующими названиями: Старая улица, Чапаевка, потому что при Советской власти названа в честь Чапаева,  и  улица Новая линия.  Кроме этого, разные проулки, концы, выселки  имеют очень выразительные наименования:  Ворониха, Заголиха,  Горький край и др. Но вот одна из улиц Озерок носит народное название Кувай – по-мордовски «длинная», что напоминает о мордовских предках жителей села. Следует добавить, что подобное название имеется во многих селах Присурья, также являясь наглядной иллюстрацией к изучению местного этногенеза. 

Речушка делит Озёрки  на  две  неравные части. Её здесь называют просто  Ручей  (ударение  на  первом слоге). Меньшую, восточную  часть села называют – Заручье. Через Ручей положены  деревянные мостки. Самую большую переправу называли — Красный Мост. Многие объекты рельефа села имеют антропонимическую привязку. Овраг с западной стороны села называется – «Масаков овраг» — здесь стояла изба Масаковых. Рядом с ним — Чирков пруд.  Далее к западу, на выходе из села — «Аганин овраг», около дома Аганиных. Возвышенность к  югу от Озерок называют Лихутиной горой, по имени некоего Лихуты. А вот Медянское озеро, расположенное в трех километрах от села, в Озерках называют просто – Озеро. Мордовские микротопонимы округи озерцы переиначили на русский лад [20]. Так, уже упомянутый могильник «Калмазырь салатопка» они называют просто «Кладбищи». Многие другие названия, будучи изначально мордовскими, у озерцев приобрели вид русских слов, хотя и с довольно смутным смыслом (Холодник, Куговертка и др.). 

Нижегородское Присурье – это настоящее Среднее Поволжье. Сплав народов, религий, обычаев. Русские, мордва, татары, чуваши. Это придает особый колорит, рождает особый уклад жизни. Совсем рядом с Наватами, Озерками и Бокшандиным  два татарских села: Красная горка (Сафаджай) и Петряксы. К западу старинное русское село Медяна, южнее Языково. Все они жили и живут очень дружно, являя собой пример настоящего многонационального общества, не знающего распрей из-за различия языка или религии. У Присурской мордвы, например, издревле дружеские отношения с жителями татарских сел. В разговорной речи местной мордвы есть татарские слова (каймак – «творог», салма – «блюдо из теста»), а татарский язык мордва  называет кельмазы – «красивый язык». Русские, в свою очередь, уважительно относятся к мордвинам, ценя их за трудолюбие и открытость.

Процессы урбанизации, активно происходящие в современном мире, очень сильно ударили по российской глубинке. Наши села не стали исключением. Отток активной, трудоспособной молодежи, начавшийся еще в 70-80 гг. прошлого столетия, превратил Наваты, Озерки и Бокшандино в умирающие села, жизнь в которых оживает только с летним наездом отдыхающих. Выходцев отсюда можно встретить в любом из уголков современной России – от Прибалтики до Сибири. Талантливый народ дал своей Родине немало известных ученых, деятелей культуры, мастеров-ремесленников. Память о предках, о своих корнях – вот что связывает их всех незримой нитью, заставляя вновь и вновь мысленно возвращаться к берегам Суры, к местам которые их деды и прадеды завещали им когда-то.

                           Источники и литература

1. Цыганкин Д.В. Свидетельства диалектологии как источник изучения истории мордовского народа.//Этногенез мордовского народа. – Саранск, 1965. 
2. Из беседы с уроженцем села Наваты краеведом Борисом Курковым, записанной 10 октября 2015 года.
3. Опись столбцов из коллекции Симбирской УАК. [Электронный ресурс]: УОГА. Архив Таушева, документ 5.5 (621) от 1620 г. ноября 14-го. Выпись из Алатырских книг письма и меры писца Гавриила Иванова сына Бобрищева-Пушкина и дьяка Ивана Шарапова. URL: http://archeo73.ru/Russian/16vek/spisokGAUO.htm     (дата обращения 20.07.2019)
4. Кочетков В.Д., Юрченков В.А., Видяйкин С.В. Мордовский фронтир в зеркале приказной статистики (первая четверть XVII века)/Свод документов и материалов по истории и культуре Мордовского края. – Саранск, 2017. 
5. Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. Очерки по истории XIII-XVстолетий. – Петроград, 1918. 
6. ГАФКЭ, Рукописное соб. б. Мазурина, второй половины ХVIII в., № 822, лл. 57-59. Бушуев В. Древняя русская грамота 1368 г. //Красный архив – 1940 — № 6 (103). 
7. Гераклитов А.А. Избранное: в 2-х частях. – Саранск, 2011.  
8. Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV-XVII вв. — Казань, 2004.  
9. Водарский Я.Е. Население России в конце XVII –начале XVIII века. – М., 1977. 
10. Морохин Н.В., Арзамазов А.А. Наши реки, города и села. — Н. Новгород, 2014. 
11. Мининзон И.Л. Ономастика терюхан. [Электронный ресурс] URL: http://opentextnn.ru/space/littlesityes/index.html@id=5528 (дата обр. 12.06.19.)
12. Мининзон И.Л. Что в имени тебе моем? (Ономастика Богородского района). — Н. Новгород, 2015. 
13. Симбирские Епархиальные Ведомости. Симбирск — 1892 — №2. 
14. Иеромонах Дамаскин (В.А. Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия. Кн. 1. – Тверь, 1992.  
15. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. Москва. 1973. 
16. Полубояров М.С. Древности Пензенского края в зеркале топонимики. — М., 2010.
17. Галлям Р.Г. Была ли Крымская (Буртасская) административная дорога в Казанском ханстве (постановка проблемы)//Вестник Казанского университета культуры и искусств. – Казань, 2013. 
18. Орлов А.М. Нижегородские татары. Глава 7. [Электронный ресурс] URL: http://mishare.narod.ru/books/Ethnic_roots/7.htm.
19. ГАУО. Оп. 1, Ф. 156, дело № 272.
20. Из беседы с уроженцем села Озерки Виктором Пединым, записанной 12 февраля 2017 года.