История Курмыша неразрывно связана с именем князя Бориса Константиновича Городецкого (? − 1394), личность которого примечательна во многом. Талантливый полководец и амбициозный политик, он вошел в историю Руси, скорее как «деструктор», хотя на самом деле, был абсолютным сыном своего феодального времени, и скорее всего, мало задумывался над такими понятиями как «Единая Русь» и «борьба с ордынским игом».
В эпоху князя Бориса и его отца Константина, Нижний Новгород не был той провинцией по отношению к Москве, каковой стал после. В XIV веке, в период своего наивысшего средневекового подъема, город в устье Оки имел все шансы стать столицей северных улусов дряхлеющей и распадающейся Золотой Орды, так как географически он расположен гораздо более выгодно, нежели Москва, или допустим Тверь, также бывшие при ордынцах великими княжениями.
Основанный в 1221 году как форпост на границе христианского, языческого и мусульманского миров, Нижний Новгород вскоре сделался одним из центров огромного Средневолжского региона, населенного, кроме восточных славян, финно-угорскими и тюркскими племенами. Такой значимый в стратегическом и логистическом плане узел как слияние двух самых больших судоходных рек центра Восточной Европы, сделал Нижний Новгород своеобразным «мостом» между Московией и Поволжьем.
В этой связи необходимо упомянуть и определенный «бэкграунд» династии нижегородских князей, из которой вышел Борис Константинович. Существует гипотеза, что его прямой предок – Андрей Ярославич, младший брат знаменитого Александра Невского, был, по материнской линии потомком мордовского князя Пургаса.
«Базой» для этой гипотезы послужили несколько мордовских былин, героем которых выступает князь Андрей Ярославич. В этих былинах говориться, что его отец − князь Ярослав, женился на дочери мордовского повелителя Пургаса − красавице Утяше. Она получила христианское имя Анастасия, и сделалась «меньшой княгиней» − младшей женой Ярослава. От их брака и родился князь Андрей.[1]
После того как в 30-х годах XIII в. Батый завоевал Северо-Восточную Русь русские князья стали вассалами и данниками Орды. По воле ордынского хана Андрей Ярославич, вопреки старшинству, стал в 1247 году великим князем Владимирским. Правда, был он им недолго. В 1250 году первенство перешло к Александру Ярославичу. Возможно, Андрей проявил непокорство Орде, так как его смещению предшествовал карательный поход на владимирские земли ордынского воеводы Неврюя. Князь Андрей удалился в эмиграцию, чтобы через шесть лет, помирившись с ханом, вернуться, и получить в удел Суздаль, Городец и Нижний Новгород. Допускаем, что в Орде знали о том, что в жилах князя Андрея течет кровь не только Рюрика, но и финно-угорской знати, и ему, как потомку этой знати, отдали устье Оки – ключ к мордовским землям.
Наследники князя Андрея всегда проводили исключительно независимую политику по отношению к московской ветви Ярославичей – потомкам Александра Невского. Их соперничество приобретало порой крайние формы. Например, нижегородских князей не было на Куликовом поле, а Тохтамыш не вошёл бы в Москву, если бы нижегородские князья Василий и Симеон, бывшие в ордынском войске, не поклялись москвичам, что ордынцы не тронут город.[2]
Княжеская ветвь Андрея Ярославича позже получила фамилию Шуйских, по древней столице, лежащей близ Суздаля. А правнук князя Андрея Ярославича – суздальский князь Василий Дмитриевич, даже носил мордовское прозвище Кирдяпа (Хозяин). В дальнейшем московские Рюриковичи взяли верх, но Шуйские всегда занимали самое видное место при московском дворе, всегда были главными претендентами на престол, а в Смуту именно Василий Шуйский стал русским царём.
Начало своего средневекового расцвета Нижний Новгород встретил при внуке Андрея Ярославича − князе Константине Васильевиче, занявшем суздальский стол в 1332 году. Князь Константин был последовательным проводником имперской политики Орды; например, в составе ордынского войска он участвовал в подавлении Смоленского мятежа, когда смоляне хотели передаться Литве. В 1350 году, Константин перенес столицу княжества из Суздаля в бурно развивающийся Нижний Новгород. Через три года он уже оспаривал московское великое княжение, но Сарай оставил московскую корону за правнуком Александра Невского − Симеоном Гордым.
Тогда же Константин Васильевич начал подчинение Нижнему Новгороду земель населенных мордвой, очевидно помня свои династические корни. Он раздвинул границу своего княжения до бассейнов рек Кудьмы и Сундовика, но скончался в 1355 году.
Его трон занял старший сын Андрей, отдавший Суздаль брату Дмитрию, а Городец – нашему герою князю Борису. Тем временем в Орде началась «великая замятня», ставшая прологом распада империи. Чехарда с преемниками имперского трона отразилась и на вассалах. Достаточно вспомнить историю борьбы двух князей Дмитриев – Московского и Суздальского, закончившуюся признанием суздальцами первенства Москвы.
Дмитрий Константинович стал тогда вассалом, а потом и тестем Дмитрия Ивановича, но его деятельный и предприимчивый брат Борис держался независимо. Он несколько раз ездил в Орду, женился на дочери противника Москвы − великого литовского князя Ольгерда. Уже при жизни старшего брата Андрея Борис сделался фактическим правителем Нижнего Новгорода.[3]Затем подтвердил свой ярлык в Орде, и вступил в противоборство с братом Дмитрием и его зятем московским великим князем Дмитрием, выступая, таким образом, чуть ли не «противником» объединения русских земель.
Это противостояние Бориса Городецкого и Дмитрия Московского было заметным событием средневекового мира. О нем знали в Константинопольском патриархате, куда апеллировал Борис, не желая видеть главой нижегородской епархии кого-то из «мосховитов». При этом Борис в грамотах константинопольского патриарха величался титулом «рекс», то есть «король». Надо учесть, что таким же титулом в этих грамотах величался еще только один русский великий князь – «король великой Московии» − князь Дмитрий Иванович.[4] Впрочем, Борис Константинович проиграл более богатым и разворотистым соседям. Москва сумела подчинить своенравного князя, тот смирился, и в дальнейшем проявил себя уже как незаурядный военачальник.
В Нижнем Поволжье, в это время рушилась Золотая Орда. Спасаясь от междоусобиц и эпидемий, в благодатные земли Волго-Окско-Сурского междуречья хлынули ордынские феодалы, желавшие захватить местные уделы. По сведениям П. Черменского западную часть региона в начале 1360-х годов заняли татарские князья-мурзы, основавшие свои столицы в Саконах, Сараклыче и Наровчате. Князь Сеид-Ахмет поселился на реке Мокше, а на берега Пьяны, «в страну мордвы-эрзи», пришел князь Секиз-бей.[5]
Стремились получить свою долю и русские князья. В 1360 году великий нижегородский князь Андрей Константинович купил у хана Навруза «княжение великое» в «пятнадцать тем».[6] Очевидно, в число этих «пятнадцати тем» («тьма», «тумэн» — область, округ), кроме Нижнего Новгорода и Городца, входила и восточная часть Волго-Окско-Сурского междуречья включавшая в себя земли Присурья и Запьянья, а также междуречье Пьяны, Сережи и Вада. Впрочем, набожный Андрей тяготился мирской властью и в 1363 г. «состоупися» все своему брату Дмитрию, а сам сделался монахом.[7] После этого, в 1364 году братья Дмитрий и Борис «поделишася княжением Новогородским»,[8] то есть разделили земли Нижегородского княжества. Судя по дальнейшим событиям, Борис Константинович получил в качестве своей доли восточные регионы княжества.
В 1367 году, в эти владения вторгся мурза Булат-Темир. За несколько лет до этого он захватил «Великия Болгары» и «весь Волжский путь», сжег Арзамас,[9] и стремился покорить Нижний Новгород.[10] Но Борис и Дмитрий вступили в борьбу с непрошенным «гостем». Тогда и проявился полководческий талант князя Бориса Константиновича.
Вместе братья выбили Булат-Темира. По свидетельству летописи его опрокинули «за реку Пиану, и тамо множество татар останочных избиша, а друзии в реце в Пиане истопиша и по зажитиям множество их побиены быша им же несть числа…»[11] Затем Борис разгромил булгарского наместника Хасана, помог московскому князю Дмитрию в борьбе с Тверью, а вот знаменитое Пьянское побоище, роковую роль в котором сыграли «поганые князи мордовстии», случилось без него. Но отомстил за разгром опять же князь Борис. В 1377-78 гг. он «ходил» в земли мордвы, а захваченных в результате этих походов в плен мордвинов «казнили разными муками» и «рвали собаками» на льду Оки.[12]
Очевидно, во время этих походов Борис Константинович вторгся в западную часть Волго-Окско-Сурского междуречья и дошел и до Примокшанья, где отбил у ордынца Бехана древнюю столицу мордвы Сараклыч,[13] который мы сейчас называем Саровом. Борис основал там крепость названную Борисовым городком, но здешние владетели выдавили русских из бассейна Мокши, после чего разрушенная крепость стала называться в русских документах Борисовым городищем.[14]
Впрочем, юго-западные земли региона, лесистые и подзольные, мало интересовали нижегородских правителей. Их больше привлекало черноземное Присурье, которое можно было заселить холопами-землепашцами, и где сходились важные торговые пути. Изгнав в 1368 году Булат-Темира, и опасаясь новых вторжений, князь Борис решил построить в своих присурских владениях укрепленный опорный пункт. «В лето 6880 (1372)… князь Борис Костянтинович постави собе город на Суре на реце и нарече имя ему Курмыш».[15]
Князь Борис «постави собе» резиденцию, но, судя по всему, как крупный центр Курмыш уже существовал. Дело в том, что «официальным» правителем Нижегородского княжества являлся Дмитрий Константинович, и после пожалования ему ордынским правителем в 1360 году «пятнадцати тем», его титул звучал как: «Князь великий Новогородский Нижнева Нова города и суздальской и городецкой и курмышской и сарской и болгарской и большецкой и подолской и всея понизовские земли заволскии юрту и севернова государь князь Дмитрей Константинович».[16] Этот документ датирован 1368 годом, и как мы видим, в нем уже отмечен Курмыш, как владение Дмитрия Константиновича.
Данная грамота сама по себе очень информативный документ, потому что названные в ней уделы князя − это названия владений, означенные по их центрам. В случае суздальской и городецкой «земель» все понятно, а вот перечисленные дальше «курмышская, сарская и болгарская и большецкая и подолская» «понизовые земли» требуют пояснений. Очевидно, здесь перечислены «земли» полученные князем в 1360 году, в Орде. Каждая из этих «земель» представляла собой отдельный феод, иначе их не было бы нужды упоминать в титуле. Следовательно, уже существовало некое владение с центром в Курмыше, которое мы, условно, можем назвать «тьмой» исходя из тогдашней номенклатуры.
Известно, что крепость князя Бориса была очень небольшой, даже по средневековым меркам, и вряд ли могла претендовать на роль регионального центра. Археологи, обследовавшие остатки крепости в черте современного села Курмыш, установили, что «город» Бориса Константиновича имел площадь не более 1 га. Такие размеры присущи скорее укрепленным феодальным усадьбам, нежели городам.[17]
Однако, в 2010-2011 гг. в 2,8 км к западу от устья реки Курмышки, в непосредственной близости от крепости князя Бориса, археолог Н. Грибов обнаружил и исследовал огромное по средневековым меркам (18,6 га) неукрепленное городище. Подобная площадь выделяла этот город как один из крупнейших средневековых нижегородских поволжских центров − это буквально третье по величине средневековое поселение после Городца-на-Волге и Нижнего Новгорода. А находки останков гончарного, кузнечного, косторезного и других производств, говорили о том, что город был важным ремесленным и торговым центром.
Ученый предположил, что данное городище было устроено князем Борисом, обосновывая большое количество найденных при раскопках, кроме русских предметов, золотоордынских и финно-угорских вещей, сложившимся при нем полиэтничным населением города. Также он допустил, что и крепость и городище во времена Бориса Константиновича являлись одним из крайних форпостов на восточном рубеже русских поволжских земель, играя для городецкого князя роль его удельной столицы.[18]
Позволим себе расширить данное предположение и допустить, что городище − это остатки полноценного золотоордынского города, функционировавшего на протяжении XIII-XIV столетий. Известно, что города в Золотой Орде строились без стен и оборонительных укреплений, и поэтому летописное упоминание о том, что князь Борис «постави собе город», может говорить о том, что Борис Константинович, на правах сюзерена устроил только крепость рядом с уже существовавшим богатым торговым городом. А «нарече имя ему Курмыш» говорит о том, что крепость названа по близлежащему древнему центру владения.
При этом Н. Грибов указывает, что городище: «По совокупности характерных особенностей – составу керамического комплекса, этнокультурному разнообразию вещевого материала, находкам золотоордынских монет – тяготеет к группе компактно расположенных единовременных поселенческих памятников на правобережье р. Суры в Горномарийском районе Республики Марий Эл».[19] То есть, приходит к выводу, что древний город был частью большой урбанистской агломерации расположенной в округе устья Суры.
О том, что Курмыш был не просто городом, а центром некоего древнего административного образования («тьмы»), говорит и его географическое расположение. Он построен в удобном с точки зрения средневековой логистики месте, и по версии Н. Грибова, этот «большой многонаселенный поселенческий центр с развитым ремеслом и торговлей» был завершающим пунктом сухопутного пути в Орду, проходящего в обход Нижнего Новгорода, – дороги, используемой Борисом Константиновичем в пору его удельного княжения в Городце-на-Волге.[20] От себя добавим, что «большой многонаселенный центр» в золотоордынской полиэтничной империи обязательно должен быть полиэтничным, что и показали археологические раскопки.
По Грибову в этот полиэтничный состав населения города входили преимущественно выходцы из золотоордынских улусов, поволжское финно-язычное население, и «возможно выкупленные в Орде пленные».[21] От себя добавим, что возможно и выкупленные пленные, а скорее всего или свободные, или насильно переселенные русские ремесленники, что в крупных городах Золотой Орды встречалось повсеместно. Город, вероятно, был разрушен во время драматических событий начала XV в., о которых мы скажем позже, однако не прекратил своего существования, что видно из его дальнейшей истории. А как торговая фактория потерял свое значение уже после постройки князем Василием Великим ниже Курмыша, крепости Васильсурск.
Дополнительную уверенность в «столичном статусе» Курмыша придают такие средневековые документы как «Местные» грамоты. Эти грамоты указывали «место» каждого из членов княжеского совета Дмитрия Константиновича «кому с кем сидеть и кому под кем сидеть». В них упоминается некий «казенный боярин Юрий Иванович сын Курмышев».[22]Данное «уточнение» − «сын Курмышев» имеет географическую привязку и означает, что боярин Юрий Иванович был сыном владетеля Курмыша. Подобное «титулование» в русском документообороте сохранялось до XVII века. Например, в Нижегородском Поволжье в XVI в. был известен Хозяш князь Чегодаев сын Саконский пожалованный наследственным феодом с центром в Саконах, а также Еникей князь Темниковский владевший Темниковым.[23]
Делая промежуточный вывод, согласимся с Н. Грибовым в том, что Курмыш был не просто древним центром местных тюрок и финно-угров, а неким «противовесом» Нижнему Новгороду, еще одним региональным центром. Об этой «дорусской» истории Курмыша известно немного.
Алимжан Орлов уверен, что открытые «остепненные» районы Нижнего Присурья неслучайно носили название «Татарская степь» («Татарское поле»), и что татары поселились в этих пригодных для отгонного скотоводства местах еще во времена могущества Золотой Орды.[24]Восточная часть Волго-Окско-Сурского междуречья была самой северной «оконечностью» Великой Степи, и вероятно, служила местом сбора золотоордынских армий, отправлявшихся на Русь. Об этом говорит летописное упоминание в 1382 году ордынского царя Тохтамыша идущего на Москву, и остановившегося в Сергаче.[25]
С началом ордынской «замятни» последовали междоусобные войны, и любопытно, что середина XIV века отмечена в Курмышском крае наибольшим количеством кладов, зарытых как полагает А. Орлов татарами, опасавшимися и Булат-Темира, и князей Бориса и Дмитрия Константиновичей, громивших этого Булат-Темира.[26] Возможно, уже тогда тюрки вместе с черемисами составляли основное население края, поздним свидетельством чему служит наказ к курмышскому воеводе от 1701 года, чтобы он «…к мурзам, и татарам, и чуваше и черемисе держать ласка… чтобы шатости и измены не завели».[27]
Клады свидетельствуют, что Курмышский край был уже обжитым и экономически развитым районом, расположенным на перекрестке водных и сухопутных путей связывавших Волго-Камский и Средневолжский регионы. Центром здесь был город Курмыш, который Борис избрал своей ставкой, а граница нижегородцев с татарами пролегла по Межпьянью. Южным соседом Бориса был, вероятно, тот самый упомянутый П. Черменским Секиз-бей, ставка которого, по мнению А. Орлова находилась в Грозной крепости на речке Кишь.[28] И. Кирьянов также указывает на реку и одноименное селение Алгаш, неподалеку от реки Киши, «около которой по летописям в 1375 году была “застава Нижнего Новгорода”».[29]
Нижегородское правление в Курмышском крае тогда продолжалось почти пятьдесят лет. В 1392 г. сын Дмитрия Донского Василий I окончательно «примыслил» к своим владениям Нижний Новгород, заключив в оковы Бориса Константиновича. Соответственно и его курмышские владения в 1406-1407 гг. Василий Дмитриевич завещал своему сыну.[30] Впрочем, противостояние нижегородско-суздальской и московской ветвей Рюриковичей продолжил сын князя Бориса Городецкого – Даниил Борисович. Вместе с братом Иваном они с помощью ордынцев пытались отстоять свою независимость, но в итоге потерпели поражение.
Существует мнение академика Б. Рыбакова о том, что Курмыш, в самом начале XV в., был столицей князя Даниила Борисовича, но историк Курмыша С. Кузнецов не согласен с ним, указывая, что основано такое мнение более на пробелах в истории Курмыша, нежели на фактическом материале.[31]
В 1408 году ордынский темник Едигей уничтожает Курмыш. Возвращаясь из-под разоренного Нижнего Новгорода ордынцы «…поидоша к Суре, начаша Суру воевати, Курмыш пожгоша и Сару Великую пожгоша».[32] Тем не менее, Присурье оставалось за русскими, и документы 20-х гг. XV в. упоминают «Курмышкие пустоши и пустынку на Столбищах» а также «курмышских наместников».[33]
Распри между феодалами распавшейся Золотой Орды продолжались весь XV век. Улусы некогда могущественной державы превращались в самостоятельные государства, а правили в них потомки династии Джучидов – основателей Золотой Орды. Одним из таких потомков был князь Улуг Мухаммед. Этот вельможа сделался сначала ханом Золотой Орды и попытался восстановить величие империи. Но в результате дворцового переворота в 1436 году был низложен и бежал в Крым, откуда направился в русские пределы. В 1437 году он неожиданно разгромил московское войско, после чего спешно ушел в Казань, объявив там себя царем отдельного Казанского царства. Уже на следующий год Улуг Мухаммед взял Нижний Новгород, начав долгие русско-казанские войны.
В середине 40-х гг. XV в. казанский повелитель оккупировал Нижегородское Поволжье. Очевидно, что Курмыш оказался тогда под властью Казани. Для нашего повествования важны события 1445 года, когда Улуг Мухаммед разгромил близ Суздаля московскую рать и захватил в плен московского великого князя Василия II. Дело в том, что после этой победы Улуг Мухаммед сделал своей ставкой Курмыш, где и держал именитого пленника. Видимо это не случайный выбор, − в Курмыше существовала особая тюрьма для знатных господ, − в нач. XVIII в. здесь упоминается «двор аманацкий» (тюрьма) для заложников из местной национальной знати.[34]
Данный факт дополнительно подтверждает версию о том, что Курмыш был административным центром региона, раз повелитель Казани предпочел его Нижнему Новгороду или другим городам. Даже могила Улуг Мухаммеда, по мнению татарского историка Р. Фахретдина, возможно находится в Курмыше.[35]
В свете того, с чего мы начали очерк, любопытной покажется одна подробность курмышского «стояния» Улуг Мухаммеда. Дело в том, что в это же время было восстановлено нижегородское княжение, чему, по мнению В. Кучкина способствовал как раз Улуг Мухаммед. А власть в Нижнем Новгороде была отдана потомкам Андрея Ярославича, Бориса Константиновича и Василия Кирдяпы – князьям Шуйским.[36] Правда продержалось это княжение не долго, Москва сумела вскоре вернуть власть над устьем Оки, а в истории Курмышского края с этого времени начался казанский период. Можно думать, что практически все Нижегородское Поволжье после 40-х гг. XV в. оказалось под властью казанских ханов. Во всяком случае, начиная с этого периода русские летописи перестают упоминать Нижний Новгород и его веси.
Так это, или не так остается предметом дальнейших исследований, но нет сомнения, что как минимум, вся восточная часть Волго-Окско-Сурского междуречья находилась в составе Казанского царства, входила в так называемую «Крымскую» или «Буртасскую» даругу (дорогу), одну из даруг на которые подразделялась податная территория Казанского государства.[37]Термин даруга (дорога) означал в постордынском государствах некое территориально-административное образование, объединяющее в себе несколько тем-туменов, а в русский лексикон вошел как обозначение пути.
Крымская даруга была важным регионом Казанского царства, через который проходили торговые пути из Казани в Крым, и из Нижнего Новгорода в Нижнее Поволжье. В периоды наивысшего могущества Казани пределы Крымской даруги доходили, вероятно, до рек Тёши и Мокши, а в периоды ослабления «сжимались» до Попьянья и Присурья. Упоминание в указной грамоте Ивана IV «курмышской пошлины»[38] говорит о том, что к середине XVI в. земли устья Суры уже находились в «зоне влияния» Москвы. В целом же Волго-Окско-Сурское междуречье весь период казанских войн служило своеобразным фронтиром между двумя могущественными государствами центра Восточной Европы.
Курмыш в этот период, несомненно, существовал, и через него по-прежнему проходили торговые пути, и сухопутные и речные. Однако перенос столицы Булгарских земель из древнего Булгара в Казань избавлял путешественников и торговцев от необходимости делать «крюк» по Суре в сторону Курмыша, что, безусловно, умаляло значение города как торгового центра. Тем не менее, Курмыш оставался важным военным объектом. И. Кирьянов, на основе документов нач. XVII в. приходит к выводу, что крепость Курмыш была очень серьезным укреплением, а ее «захирение» началось сразу после похода Ивана Грозного.[39] То есть, когда Курмышский край вошел в состав Русского государства, крепость Курмыш была полноценным военным объектом. Возможно, она служила казанцам форпостом на границе с Россией. Отсюда организовывались набеги, здесь могли укрыться казанские разбойники. И конечно это был административный центр региона, о чем говорят события 50-х годов XVI в.
Победоносный казанский поход 1552 года положил начало второму периоду русского освоения земель Нижнего Присурья. Уже в 60-х годах XVI в. был учрежден Курмышский уезд,[40] что подтверждает версию о Курмыше, как древнем региональном центре.
Дело в том, что согласно исследованиям специалистов, практически все присоединенные в XVI-XVII вв. к русским владениям территории оставались, во всяком случае, на первых порах, в своих сложившихся административных границах, и управлялись из своих исторических центров. И Арзамасский уезд, и Темниковский и Алатырский и другие административные образования складывающегося многонационального государства, на первых порах входили в него в своих старых административных границах, а зачастую и принадлежали старым владельцам. В частности, эту тенденцию переноса границ древних владений в административную систему Российской империи отмечал в своих исследованиях Я. Водарский.[41] Можно не сомневаться, что и Курмышский уезд был образован в своих исторических границах.
Первым наместником в Курмышском уезде стал Григорий Карамышев, упомянутый в документе 1564 года. Любопытно, что род, из которого происходил этот Г. Карамышев, основал татарский князь Карамыш, перешедший в конце XIV в. на службу к Дмитрию Донскому.[42]Созвучие имени татарского князя Карамыш и названия Курмыш наводит на мысль об их связи, и, возможно, Григорий Карамышев совсем не случайно был поставлен наместником в Курмыше.
Вначале Курмышский уезд находился в прямом подчинении Приказа Казанского дворца, что собственно и говорит о том, что регион принадлежал ранее Казанскому царству. После административной реформы 1708 года уезд вошел в состав Казанской губернии, потом передавался то в Нижегородскую, то в Симбирскую губернии, пока в 1922 году окончательно не закрепился в составе нижегородских земель. А в 1923 году уезд был ликвидирован, закончив свою практически 350-летнюю историю.
На первых порах после присоединения к Русскому государству, Курмыш оставался военной крепостью. В период черемисских войн он был важным опорным пунктом правительственной армии, затем входил в число так называемых «мещерских» городков, то есть крепостей, где размещались гарнизоны «мещерских казаков» − татар-мишарей служивших в русской армии.[43] Свой «военный» «статус» Курмыш сохранял на протяжении всего XVII в. Потеряв военное значение, он остался опорным пунктом христианизации края и административным центром. Здесь находилось два монастыря, а при воеводе было 6 толмачей (переводчиков) для общения с национальными меньшинствами края.[44] И только уже в последней четверти XVIII в. академик Лепехин констатировал окончательное разрушение крепостных укреплений.[45]
О древнем «столичном» статусе города говорит отношение к Курмышу исторических деятелей Нового времени. Судите сами – восставшие разинцы, сопровождавшие в пределы Волго-Окско-Сурского междуречья лжецаревича Алексея («Нечай-царевича»), первым делом привели его в 1670 году в Курмыш. Здесь лжецаря встретили с почётом, с образами, во главе с курмышским воеводой и духовенством.[46] Отсюда восстание распространилось на Лысково и Мурашкино. Существует допущение, что опальный патриарх Никон был связан с восставшими.[47]Возможно, далеко не случайным является тот факт, что именно в этот период ссыльного Никона в Ферапонтовом монастыре посещали «родственники» из «Курмыша на Суре».[48] Через сто лет Курмыш опять стал местом притяжения самозванца. «Государь Петр III»-Емельян Пугачев, 20 июля 1774 г., именно в Курмыше огласил свой знаменитый и кровожадный «Крестьянский манифест».
Безусловно, наши предки хорошо знали о том, «что такое» Курмыш в истории Среднего Поволжья. Это был региональный центр, стоявший в одном ряду с Нижним Новгородом, Темниковым, Арзамасом, Алатырем. По-разному сложилась историческая судьба этих городов, ставших один областным центром, другие районными, а наш Курмыш − селом.
В заключение любопытно рассмотреть, что означает топоним Курмыш. Курмыш у Даля − это услышанное им от великороссов Симбирской губернии «ряд изб, поселок, порядок, одна сторона улицы». Жители саратовской глубинки называли так отдельно лежащую пашню.[49] А владимирцы зовут так отдельно растущий островок леса.[50]
Его «нерусское» звучание всегда наталкивало лингвистов на мысль о заимствовании курмышарусскими от своих тюркских соседей. Э. Мурзаев, ссылаясь на лингвистов Е. Шилову и Н. Баскакова, указывает на происхождение слова от тюркского глагола «кур» — строить или «goru» — защищать, в сочетании с аффиксом причастия mys.[51] «Курмыш» действительно может быть тюркским заимствованием, как и десятки других тюркских слов, вошедших в русский язык за долгие века совместного существования двух этносов.
Доктор географических наук Л. Трубе предлагал «мордовскую» версию происхождения слова курмыш. Он насчитал в свое время в Горьковской области 8 населенных пунктов с таким названием. Две деревни в Вачском районе, одна в Варнавинском, одна в Чкаловском районе, и поселок в Шатковском. Л. Трубе выводил происхождение слова «курмыш» от мордовского «курмозь» − горсть,[52] что также семантически верно в отношении группы отдельно стоящих строений.
В этих выводах на самом деле нет противоречия. Дело в том, что в глубокой древности в Среднем Поволжье существовал союз тюркских и финно-угорских языков.[53] Лингвист Б. Серебренников указывал, что: «синтаксис языков финно-волжской общности был некогда синтаксисом тюрко-татарского типа».[54] Очевидно, этот союз сложился еще во времена Хазарского каганата и Волжской Булгарии, и русские насельники, смешиваясь с коренным населением, приняли в свой лексикон обозначение отдельно стоящей группы строений.
Возможно поэтому, термин курмыш и распространен главным образом в Среднем Поволжье, о чем писал известный топонимист В. Никонов, указывая, что: «нарицательное слово курмышозначавшее отдельно расположенное жилье, известно и чувашам и марийцам и мордве, и является названием многих сел и деревень в Среднем Поволжье».[55]
Слово курмыш – древнейший термин означающий «отдельное укрепленное поселение». Он принадлежит языкам всех жителей Среднего Поволжья, и прочно вошел в топонимическую номенклатуру. Этот термин мог обозначать и отдельно стоящий защищенный небольшой поселок, и замок феодала. Безусловно, в средние века, окружать укреплениями свое жилище, вынуждены были не только феодалы, но и простые землепашцы, устраивавшие выселок на новых землях. И от хищников, и от грабителей.
Курмышом земледельцы Среднего Поволжья называли новый выселок, который затем, разрастаясь, приобретал новое название, или по владельцу или по названию храма, но Курмышвнутри села оставался. В Среднем Поволжье Курмыш широко известен как микротопоним. В огромном количестве селений Нижегородской области до сих пор или часть села или улица носят название Курмыш.
В «Микротопонимическом словаре Нижегородской области» термину курмыш отведено три страницы. И можно быть уверенным, что этот неполный список. При этом информаторы автора словаря уверены, что «…в каждой деревне есть Курмыш».[56] Учитывая вышесказанное, добавим, что наличие такого микротопонима в том или ином населенном пункте может служить своеобразным маркером древности самого этого населенного пункта, относя дату основания как минимум в XV-XVI вв., а то и раньше.
Но это, несомненно, было и названием крепости в целом, допустим у тех же булгар, когда-то подчинивших себе земли в междуречье Оки и Суры. Уже знакомый нам А. Орлов отмечал, что такие топонимы имеются по всей «окружности» Волго-Окско-Сурского междуречья. Он писал, что: «Имелись в окрестностях Балахны три небольших селения с загадочным названием “Курмыш”. От балахнинских Курмышей начинается полукольцо с населенными пунктами под названием Курмыш, расположенными по всему окскому левобережью Владимирской губернии. Заканчивается оно у Елатьмы (в пределах Владимирской губернии шесть населенных мест с названием “Курмыш” и одно – в Тамбовской губернии, вблизи Елатьмы). По всей вероятности, здесь булгары смешивались с маджарами, или другими древне-кипчакскими племенами …слово “курмыш”, видимо, не булгарского, а кипчакско-мещерского происхождения – на булгарских землях такой топоним не встречается».[57] Это наблюдение Орлова подтверждает версию о том, что лексема курмыш, известна в Среднем Поволжье как минимум от рубежа I и II тысячелетий, Можно допустить, что тогда же возник и Курмыш на Суре. Сначала как булгарский форпост, затем продолжил свое существование как золотоордынский город, а затем как русская крепость. В 650-летней истории села Курмыш как в зеркале отражается история многонациональной России, история населяющей ее братской
[1] Малышев А.В. Пургасова Русь в свете древней русской истории. М., 2021. С. 214-216.
[2] Повесть о Тохтамышевом разорении особого состава Электронный ресурс URL: http://drevlit.ru/docs/russia/XVI/1500-1520/Maloizv_let_pamjatniki/2.php дата обращения: 12.08. 22.
[3] Кучкин В. А., 1984. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984. С. 226.
[4] Бибиков М.В. Византийские свидетельства о Нижнем Новгороде//Проблемы антиковедения и медиевистики. Вып. 2: К 30-летию кафедры истории Древнего мира и Средних веков ННГУ им. Н. И. Лобачевского. Н. Новгород, 2006. С. 273, 274.
[5] Черменский П. Н. Из истории феодализма на Мещере и в Мордве//Археологический ежегодник за 1963. М., 1964. С.7.
[6] ПСРЛ. Т. 15. Рогожский летописей. СПб., 1911. Стб. 68.
[7] Там же. Стб. 68.
[8] Кучкин В.А. Волго-Окское междуречье и Нижний Новгород в Средние века. Н. Новгород, 2011. С. 130.
[9] Семёнов-Тян-Шанский П.П. Географический словарь Российской империи. СПб., 1863. Т. 1. С. 128.
[10] Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. Петроград, 1918. С. 269, 272.
[11] ПСРЛ. Т. 15. Рогожский летописей. СПб., 1911. Стб. 85.
[12] Мельников-Печерский П. И. ПСС. Очерки мордвы. СПб., 1909. T. VII. С. 419.
[13] Маркеллин, игумен. Краткое описание Саровской пустыни, с начала заведения и до нынешнего 1804 года. М., 1804. С. 5-6.
[14] ЦГА РМ Ф. 1. Оп. 1. Д. 95. Л. 31.
[15] ПСРЛ. Т. 15. Рогожский летописей. СПб., 1911. Стб. 100.
[16] ГАФКЭ, Рукописное соб. б. Мазурина, второй половины ХVIII в., № 822, лл. 57-59; Бушуев В. Древняя русская грамота 1368 г.//Красный архив, № 6 (103). 1940.
[17] Очеретин И.А., Средневековая крепость Курмыш (по итогам исследований 1991 года)//Уваровские чтения II (Муром, 21–23 апреля 1993 г.). М., 1994. С. 77; Бейлекчи В.С. Отчет «Проведение археологических разведок в …районах Нижегородской области в 2007 году» // Архив ИА РАН. М. Р-1. № 29080.
[18] Грибов Н.Н. Большое неукрепленное поселение в посурских владениях Бориса Константиновича Суздальского//Археология Владимиро-Суздальской земли. Материалы научного семинара. Вып. 8./Отв. ред. Н.А. Макаров; сост. С.В. Шполянский. М., 2017. С. 99-112.
[19] Там же. С. 108.
[20] Там же. С. 110.
[21] Там же. С. 111.
[22] Акты социально-экономические Северо-Восточной Руси. Т. III. М.–Л., 1964. С. 335.
[23] Ишеев М.Р, Акчурин М.М. Татарские княжеские роды в Арзамасе и на Алатыре//Сборник материалов 6-й научно-практической конф. «Фаизхановские чтения». Н. Новгород, 2009. С. 110.
[24] Орлов А.М. Нижегородские татары: этнические корни и исторические судьбы. Электронный ресурс URL: https://pomnirod.ru/articles/nacionalnosti-v-rossii/mishare/orlov-a.m.-nizhegorodskie-tatary-etnicheskie-korni-i-istoricheskie-sudby.html дата обращения 8.08.22.
[25] Повесть о Тохтамышевом разорении особого состава Электронный ресурс URL: http://drevlit.ru/docs/russia/XVI/1500-1520/Maloizv_let_pamjatniki/2.php дата обращения: 12.08. 22.
[26] Орлов А.М. Нижегородские татары: этнические корни и исторические судьбы. Электронный ресурс URL: https://pomnirod.ru/articles/nacionalnosti-v-rossii/mishare/orlov-a.m.-nizhegorodskie-tatary-etnicheskie-korni-i-istoricheskie-sudby.html дата обращения 8.08.22.
[27] Кирьянов И. А.. Старинные крепости Нижегородского Поволжья. Горький, 1961. С. 72.
[28] Орлов А.М. Нижегородские татары: этнические корни и исторические судьбы. Электронный ресурс URL: https://pomnirod.ru/articles/nacionalnosti-v-rossii/mishare/orlov-a.m.-nizhegorodskie-tatary-etnicheskie-korni-i-istoricheskie-sudby.html дата обращения 8.08.22.
[29] Кирьянов И. А.. Старинные крепости Нижегородского Поволжья. Горький, 1961. С. 72.
[30] Там же. С. 72.
[31] Кузнецов С.А. Курмышский летописец. Н. Новгород, 2016. С. 48.
[32] ПСРЛ. Т. 15. Рогожский летописей. СПб., 1911. Стб. 484.
[33] Акты феодального землевладения и хозяйства XIV-XVI вв. М., 1951. Ч. 1. С. 204-205.
[34] Кирьянов И. А. Старинные крепости Нижегородского Поволжья. Горький, 1961. С. 72.
[35] Фахретдин Р. Ханы Золотой орды. Казань. Таткнигоиздат. 1986. С. 116.
[36] Кучкин В.А. Волго-Окское междуречье и Нижний Новгород в Средние века. Н. Новгород, 2011. С. 205-207.
[37] Галлям Р.Г. Была ли Крымская (Буртасская) административная дорога в Казанском ханстве (постановка проблемы) Электронный ресурс URL: https://cyberleninka.ru/article/n/byla-li-krymskaya-burtasskaya-administrativnaya-doroga-v-kazanskom-hanstve-postanovka-problemy дата обращения 1.08.22.
[38] Чеченков П.В. Нижегородский край в конце XIV – первой четверти XVI века: внутреннее устройство и система управления. Н. Новгород, 2004. С. 20.
[39] Кирьянов И. А.. Старинные крепости Нижегородского Поволжья. Горький, 1961. С. 73-76.
[40] Курмышский уезд. Чувашская энциклопедия. Электронный ресурс URL: http://enc.cap.ru/?t=publ&lnk=2858 дата обращения 8.08.22.
[41] Водарский Я.Е. Население России в конце XVII –начале XVIII века. М., 1977. С. 145.
[42] Филатов Н.Ф. Нижегородский край в русском летописании. Н. Новгород, 2003. С. 122.
[43] Васильев Б.А. Проблема буртасов и мордва//Вопросы этнической истории мордовского народа: труды мордовской этнографической экспедиции. Вып. 1. М., 1960. С. 204-205.
[44] Кирьянов И. А.. Старинные крепости Нижегородского Поволжья. Горький, 1961. С. 74.
[45] Там же. С. 77.
[46] Соловьев С. М. История России с древнейших времен // Соловьев С. М. Сочинения: в 18-ти кн. Кн. VI. Т. 11-12. М., 1991. С. 299.
[47] Малышев А.В. Патриарх Никон и восстание Разина//Русское междуречье. Альманах. Вып. 2. Н. Новгород, 2021. С. 57-62.
[48] Дело о патриархе Никоне: издание Археографической комиссии по документам Синодальной (бывшей Патриаршей) библиотеки. СПб., 1897. № 94. С. 93.
[49] Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка в 4-х томах. Т. II «И-О». М., 1955. С. 223.
[50] Мурзаев Э.М. Словарь народных географических терминов. М., 1984. С. 319.
[51] Там же. С. 319.
[52] Трубе Л.Л. Достопримечательные географические названия земли Нижегородской. М., 2001. С. 34-35.
[53] Алишев С.Х. Болгаро-казанские и золотоордынские отношения в XIII-XVI вв. Казань, С. 96.
[54] Серебрянников Б.А. Предисловие//Финно-волжская языковая общность. М., 1989. С. 4.
[55] Никонов В.А. Краткий топонимический словарь. М., 1966. С. 222.
[56] Климкова Л.А. Микротопонимический словарь Нижегородской области (Окско-Волжско-Сурское междуречье) в 3-х частях. Ч. 2. Арзамас, 2006. С. 135-138.
[57] Орлов А.М. Нижегородские татары: этнические корни и исторические судьбы. Электронный ресурс URL: https://pomnirod.ru/articles/nacionalnosti-v-rossii/mishare/orlov-a.m.-nizhegorodskie-tatary-etnicheskie-korni-i-istoricheskie-sudby.html дата обращения 8.08.22.
